– Аполлион! – завопила, сбегая вниз по холму прямиком к нему. – Ты помнишь меня?

Даже на расстоянии я увидела, как расширились его глаза.

– Смерть, – произнес он одними губами. Затем громче, крича упырям, защищающим его: – Это – она, это Смерть!

Оружейный огонь изменил направление, но я ожидала это. Я нырнула вправо. Все, кроме одной пули, пролетели мимо. Одна врезалась в мой бок подобно торпеде, но я продолжила катиться, зная, что обстрел не прекратился. В отличие от кинофильмов, на самом деле злодеи не останавливают стрельбу, чтобы проверить и увидеть, мертвы ли вы. Пули преследовали меня, но я вскарабкалась и продолжила двигаться. Вокруг меня взрывались надгробные камни, когда пули попадали в них, вместо меня.

Крик предшествовал тому, как один из автоматов замолк. Затем еще один. Я улыбнулась, продолжая бежать. Я знала, что Владу, Ниггеру и Горгону нужно всего несколько секунд отвлечения врага, чтобы атаковать. Аполлион и его охранники тоже должны были знать это и никогда не сосредотачивать все три свои автомата на мне.

Я развернулась, возвращаясь к основанию холма. Влад держал одного из стрелков в безжалостном захвате, огонь полностью покрывал тело упыря.

Ниггер боролся с другим упырем, но я не волновалась за него, потому что в какой-то момент ему удалось ударом выбить оружие. Эд и Горгон сражались с еще двумя упырями, вступившими в бой, но мое внимание было сосредоточено не на них. На коренастом упыре, на максимальной скорости бегущем к воротам кладбища. По другую сторону тех ворот был бизнес-район, по большей части пустой в этот час ночи, но с большим количеством зданий и квартир, в которых Аполлион мог скрыться.

– О-о-о нет, не уйдешь, – прорычала, ускоряясь. Вызывающая тошноту боль усилилась, горение в боку было похоже на то, будто кислота разъедает меня, но я не могла сосредотачиваться на этом теперь. Я должна была сконцентрироваться на воздухе вокруг себя, представляя его чем-то, имеющим форму, которую я могла изменить и направить по собственному желанию.

Слова Кости эхом отзывались у меня в голове.]У тебя есть способность. Тебе нужно только обострить ее.

Мои ноги оторвались от земли, но я не падала. Я полетела, наклоняясь в воздухе и позволяя ему нести себя быстрее, чем я смогла бы бежать. Ветер раздувал волосы, обтекая мое тело, поднимая меня, будто бы понимал, что мне нужно, и хотел помочь. Расстояние между мной и Аполлионом сокращалось, его шаги, казалось, замедлялись и делались неуклюжими по сравнению с тем, как я летела над землей. Я придала себе обтекаемую форму, вытянула руки перед собой, нацеливаясь на спину жакета от Армани, как будто он был мишенью, а я стрелой. Тридцать футов. Двадцать. Десять…

Когда я врезалась в него, моя скорость впечатала его в землю с такой силой, что он взрыхлил собой газон. Я улыбалась, несмотря на то, что новый поток боли прорвался в боку. И когда я встала, разворачивая Аполлиона к себе, облегчение сделало меня почти неуязвимой к ударам, которые он продолжал наносить мне до тех пор, пока я не схватила его за шею в железном удушающем захвате.

– Дернешься, и я нахрен тебе голову оторву, – сказала я ему, совершенно серьезно подразумевая каждое слово.

Аполлион был либо умнее, чем я предполагала, либо он действительно боялся меня, потому что он тут же прекратил сопротивляться.

– Что ты собираешься со мной сделать? – прошипел он, слова его были искажены от силы моего захвата на его горле.

Я высвободила огорченный смех.

– Я так рада, что ты спросил.

Прим. переводчика: *Pictionary – игра, в которой нужно угадать слово по изображению.

Глава 36

К тому времени, как мы достигли фонтана, Ниггер уже убил упыря, с которым сражался, одни только обугленные останки остались от того, которого я видела с Владом, а два безголовых тела лежали на земле рядом с местом, где стояли Горгон и Эд. Я не видела Кости, но знала, что он в порядке. Я чувствовала нашу связь, сильную как всегда – его эмоции омывали меня мощно и целеустремленно. Теперь, когда рядом со мной было достаточное количество вампиров, я отпустила Аполлиона, давая ему сильный толчок, из-за которого ему пришлось ухватиться за край фонтана, чтобы не упасть.

– Давай поговорим о том, что я с тобой сделаю, – сказала я, поднимая меч, который кто-то бросил на земле. Движение на вершине холма на мгновение привлекло мое внимание, отчего я сделала паузу, но затем продолжила: – Я думаю, что позаимствую у тебя идею отпраздновать победу экзекуцией, только с маленькой поправочкой относительно того, кто останется без головы.

Аполлион оскалился.

– Даже, если ты убьешь меня, мои люди уничтожат твоих, – прошипел он. – Твоя победа будет ничем, кроме пепла и …

Он остановился из-за моего смеха, и его лицо почти пятнами пошло от ярости. Я ничего не сказала, а вместо этого указала на холм позади него.

Он повернулся, и его рот даже немного отвис оттого, что он увидел. Кто-то – я не была уверена, кто именно – окружил оставшихся упырей и, собрав их в группу, привел в эту секцию кладбища. Навскидку их было немногим больше двадцати, и руки их были сложены за головой в универсальном жесте капитуляции.

– Похоже, твои люди знают, как проигрывать сражение, – сказала я, смакуя ошеломленный вид на лице лидера упырей. Оно быстро изменилось, когда он впился в них взглядом, гнев стал очевидным на его лице, и резкий запах донесся от него.

– Как вы смеете предавать меня так! – прогрохотал он.

Я постучала по его плечу кончиком позаимствованного меча.

– Ненавижу прерывать, – протянула я, – но нам с тобой нужно завершить еще одно дельце.

Аполлион посмотрел на меч, потом на меня, прежде чем оглянуться на сдавшихся упырей. Я не отводила от него взгляда и не ослабила хватку на мече. Я не ударю им, пока он не будет готов, но, несмотря на это, я не стану делать ему подарок, ослабив свою внимательность. Я уже знала, что Аполлион честно не боролся, иначе мы бы не были сейчас здесь.

Поэтому я была несколько озадачена, когда он протянул свои руки ладонями вверх.

– Давай, Смерть, ударь в меня огнем! Или заморозь меня своим разумом. Покажи моим людям силу, которую они так опрометчиво отказываются остановить.

Даже свои последние секунды он заполняет полной ненависти риторикой, в отвращении подумала я.

– Дай ему меч, – сказала я Кости, который вышел откуда-то сзади группы упырей вместе с Веритас. Он был забрызган кровью, одежда порвана, но двигался он со смертельной четкостью, которая ясно говорила, что он может сражаться всю ночь. Меня не должно было удивить, что он решил привести упырей сюда, дабы они засвидетельствовали падение своего лидера.

– Я не нуждаюсь ни в какой необычной силе, чтобы повергнуть тебя, – сказала я Аполлиону, как только Кости воткнул меч в землю у его ног. – У меня серебряные пули в левом боку, и он чертовски болит, но поднимай этот меч, и я все равно уделаю твою задницу, обещаю.

Аполлион посмотрел на меч, а затем на меня.

– Нет.

– Нет? – не веря, повторила я. – Я предлагаю тебе справедливую битву, болван! Ты предпочтешь, чтобы я просто отсекла тебе голову и покончила с этим?

Аполлион повернулся к Веритас, опускаясь на одно колено.

– Я сдаюсь Охранительному Совету Вампиров.

– Ты, хныкающее маленькое дерьмо, поднимай меч, прежде чем я оторву тебе голову голыми руками, – прогремел на него Кости.

Выражение Аполлиона искривилось сумасшедшим видом триумфа.

– Вы не можете убить меня, если я сдамся Хранителям. Ни один из вас не сможет!

Я изумленно оглядела его. И это был тот, кто поставил на грань войны вампиров и упырей в четырнадцатом столетии? Тот, кто предпринял чертовски серьезные усилия сделать это снова в двадцать первом?

Я видела много злодеев подстрекателей в последние секунды их жизни, но, хотя ни один из них не наслаждался собственной смертью, немногие когда-либо унижались так, как делал это сейчас Аполлион. Он даже придвинулся ближе к Веритас, подпрыгивая и подползая к ней до тех пор, пока не сжал запятнанные кровью брюки белокурой Хранительницы. Я поверить не могла, что человек, посвятивший большую часть своей жизни цели массового геноцида, мог быть настолько бесхребетным перед лицом своего собственного поражения. Это напомнило мне исторические отчеты о последних часах Гитлера. Выглядело так, будто оба в глубине души были трусами.